Сообщение о смерти Гийома Вертгейма.
- Прочитано в Газете Эндр-и-Луара
Вчера в воскресенье, около десяти с половиной часов утра, мужчина сорока пяти лет, весьма хорошо одетый, представился по месту проживания господина Кодевиля, звонаря Сен–Гатьен, в Туре, и выразил желание подняться в башни собора. Он хочет, сказал он, насладиться красотой перспективы, которая оттуда открывается, и сделать несколько рисунков.
“Вернитесь к концу мессы, ответила ему госпожа Кодевиль, поскольку муж отсутствует, а посетителям не разрешается подниматься в башни во время службы.” Через двадцать минут, незнакомец вернулся, и, поскольку отметил, что месса еще не закончилась, выказал некоторое нетерпение. Тем не менее он удалился и пошел прогуливаться по соседству до без четверти двенадцать. В это время, вернувшись на площадь Сен Гатьен, он разыскал господина Кодевиля. “Поторопитесь взять ваши ключи и идемте быстрее, сказал он этому человеку, поскольку солнце быстро садится; если мы подождем еще, мы не насладимся перспективой.”
“Звонарь открыл дверь, дающую доступ в южную башню, и тотчас же незнакомец быстро прошел вперед сопровождающего, быстро поднимаясь по ступенькам лестницы. Время от времени он останавливался, посмотреть в проемы башни, которые встречал на пути, и затем, высказав шепотом несколько мыслей, продолжал подниматься. Достигнув галереи, связывающей между собой башни, перед главными воротами, он снова остановился поразмыслить, за окном, выходящим на площадь Сен Гатьен, и казалось измерял на глаз высоту отделяющую его от мостовой. В это время, звонарь, как все сопровождающие, начал рассказывать ему исторические подробности касательно собора, конструкции ворот, спаренных башен, и т.д. Незнакомец резко прервал его: “очень хорошо, очень хорошо, и уже достаточно, я все это знаю; все эти детали излишни. Скажите мне, эта башня имеет площадку? - Да, господин. И мы можем туда прогуляться. - На этой площадке есть перила или ограждение? - Да, господин! - Тогда, вновь оживился незнакомец, поспешим подняться: не могу дождаться увидеть перспективу, зовущуюся наикрасивейшей.”
И мужчина поднялся по лестнице так быстро, что звонарь не успевал за ним следовать. “Вот без сомнения та площадка, о которой вы говорили, сказал незнакомец, достигнув предпоследней галереи башни, галереи, находящейся на высоте 60 метров над площадью Сен Гатьен, и огороженной перилами высотой около 1 метра? - Да, господин, это здесь. - Прекрасно. Не могли бы вы оставить меня здесь одного на какие-нибудь полчаса? Я рисовальщик и хочу запечатлеть несколько частей панорамы, что раскрывается перед нашими глазами. - Господин, это невозможно; нам запрещено оставлять посетителей одних; но если вы хотите остаться здесь на полчаса, я подожду пока вы закончите ваши рисунки. Смотрите, господин, вы видите отсюда, слева, башни Шарлемань и Часовую; справа, вы заметите древнюю церковь аббатства Сен Жульен... - Да, да, я все это знаю; так что достаточно; прервал его назвавшийся рисовальщиком.
Затем, кинув взгляд на площадь Сен Гатьен, он швырнул шляпу себе под ноги, сбросил плащ и пальто, выскочил вперед, и уселся на парапете, ногами наружу.
“Что вы делаете, несчастный!” - закричал звонарь и схватил незнакомца за руку, с силой потянув его вернуть внутрь галереи.
Незнакомец, бледный, с искаженными чертами лица, охваченный ужасными конвульсиями, повернулся к господину Кодевилю: “Оставьте меня!” - сказал он; освобождаясь в этот момент от объятий звонаря сильным ударом в открытую грудь, и бросился в воздух.
Очень повезло, что в момент падения этого несчастного безумца, на тротуаре никого не было. Падая в проем он ударился сначала об углы колокольни, отскочил затем от контрфорса, и, затем, налетел на скульптуры, возвышающиеся над воротами, и ударом плоскостью живота пришел на тротуар, руки и ноги раскинуты в разные стороны, грудь раздавлена, челюсть сломана с такой силой, что осколки зубов разлетелись изо рта; он изрыгал потоки крови.
Как то уже понятно, когда его подняли, то был уже не более чем труп; его перевезли в маленькую больницу, на улице Сан Пьер, а чуть позже в Оспис Женераль.
При нем обнаружился паспорт на имя Гийома Вертгейма, возрастом сорока пяти лет, родившегося в Австрии и принявшего гражданство Франции, приемного экзаменатора Императорской Политехнической Школы; паспорт завизирован для Испании, Швейцарии, Гамбурга и Сардинии. В карманах он также имел сумму в 1300 франков банковскими билетами, нож-кинжал, совершенно новый, визитные карточки на то же имя, что и паспорт, с адресом: “Улица Господина-Принца, 25, в Париже”, и множество бонов общества Св. Винсента де Поля.
Очевидно этот человек был сумасшедшим. Вот, наконец, обстоятельство достаточно бы то подтвердившее, кабы не явленный уже факт:
За час или два до самого ужасного события, о котором вы только что прочли, покупая в магазине ножевщика нож-кинжал, о котором мы уже упоминали, он притворялся, имея при себе сумму в 1300 франков, что у него недостаточно денег, чтобы оплатить покупку. Он умолял торговца позволить ему забрать нож-кинжал, предлагая в залог свое кашне.
Прибыв в Тур 19 января вечерним десятичасовым поездом идущим из Парижа, он был привезен в отель и занял комнату на двенадцать дней.
В обед и вечером вчерашнего дня мостовую Сен Гатьен, где все еще были видны следы крови, посещали толпы любопытных.
Руанская Газета. Четверг 24 января 1861 года.
оригинал: gallica.bnf.fr
переклад і адаптація тексту: Hvrenja.
Journal de Rouen du 24 janvier 1861 relatant le décès de Guillaume Wertheim
by